Вертинский: томная тайна.  ( Автор - Стэн Голем )        О Маяковском     Главная.

Вертинский не преуспел в развитии русской поэзии.
То же самое, в отношении музыки. И на театральной сцене следов его почти не осталось. Шансон его явно вторичен. Французы, к примеру, оказались намного поэтичней и музыкальней. Тот же Жильбер Беко, к примеру, или Шарль Азнавур.
В кинематографе Вертинский — тоже что-то малозаметное. С превеликим трудом вспоминается гнусавый князь-покровитель из «Анны на шее» в безупречно сидящем фраке. Прочие актёры, занятые в постановке, напоминают толпу переодетых беженцев.

Что вспоминается при слове «Вертинский»?
Томительная поза, вкрадчивый стон: где вы теперь, кто вам целует пальцы…
Сладкая истома охватывает вас, словно при чтении романа Лидии Чарской «Княжна Джаваха». С чего бы, спрашивается, столько лет крутилась блистательная мировая элита в орбите недобитого русского скитальца, прозванного революционно-газетными перьями «беглым белогвардейцем»? Те же Фёдор Шаляпин с Анной Павловой, далеко на театре не олухи – зачем они взяли Александра Вертинского с собой, да ещё и в мировое турне?

За бугром, милые, фраеров не держат.
Плевать они хотели на примадонн и бедросычей. Некоторые европейские страны, а это уж верх цинизма, умудряются даже водку гнать лучше российской. Так на кой чёрт сдался миру сей посредственный романсеро?
Это в зрелости, годам к сорока мы уже делим себя на дарования, дилетантов, графоманов и прочий электорат, не к ночи будь помянут. В юности половина из нас – таланты, остальные просто уроды. За строками юности Александра Вертинского видится нормальное созревание гения.

Вертинский родился в Киеве, в 1889 г. К пяти годам стал круглым сиротой.
Вырос у тётки, зарабатывал на жизнь разгрузкой арбузов, торговал открытками, печатал рассказы, работал корректором в типографии. Подрастая, Саша увлёкся театром: сочинил стихотворно-музыкальную пародию, которую сам же и исполнял в сопровождении балетного дуэта. Видимо, публике понравился жанр синтетического искусства, раз уж юноша решил ему себя посвятить. Новоявленный гастарбайтер переезжает в Москву, где первым делом показывается в качестве актёра самому Станиславскому. Но во МХАТ, из-за картавого звука «р», Вертинский не попадает.
Возможно, к счастью — глядишь, тянул бы до старости роль девятого стража…

Наше-всё-Революции, господин Ульянов-Ленин (видимо, назло картавости) в зрелом возрасте стал непрактикующим юристом и знаменитым оратором. Чёрно-белый Пьеро-Вертинский превратил проблему дикции в грассирование, увлекая за собой кучу псевдо-французских экзотов, предшественников нынешних эмо и готов. Сие, однако, смотрится куда безобидней, чем случай г-на Ульянова.

Год 1915-й, кризисное время России: бездарная война, распутинщина, крушение великой империи. Подкралась гибель цивилизации. Грядущему хаму пытается противостоять Серебряный век русской поэзии, увенчанный хамской строкой: «Я – гений Игорь Северянин!». Вертинский, попутчик революционной эпохи, совершенно чужд символизму, хоть и кладёт его местами на музыку (вот, например, романсы на стихи Блока: «Последний суд», «В голубой далёкой спаленке»).
Разночинная муза Вертинского противится разрушению, жаждет потерянного уюта:

Что Вы плачете здесь, одинокая глупая деточка,
Кокаином распятая в мокрых бульварах Москвы?
Вашу тонкую шейку едва прикрывает горжеточка,
Облысевшая, мокрая вся и смешная, как Вы…
© Кокаинетка, 1916.

А вот и Революция, Новая Прекрасная Дама. Символисты смяты и расплющены, как пережиток, позорное пятно декаданса. Но Вертинский, чертополохом в бурю, пригнулся и выжил. Он не борется – он жалкий осколок прошлого. Только-то? Ну, скоро увидим. Он очень молод: не примкнуть ли к гогочущим футуристам, где отирается здоровенный Вова Маяковский, в жёлтой кофте, с морковкой вместо галстука? Вывернутый горлопан Кручёных, накрученный и пьяный Бурлюк… в общем, та ещё публика. Однако и эта гоп-компания — лишний повод быть услышанным…
Футуристы много шумят напоказ.

У этих клоунов Вертинский долго не задержится, успев положить на музыку дрянную поэзу Маяковского «Сумасшедший маэстро». На моей памяти, такие фокусы с угрюмым Вованом больше не удавались (если не брать в расчёт опыт приснопамятных «Песняров»). Футуризм проглочен жабой канцелярщины. Сошло на нет весёлое инакомыслие и беснование. На повестке дня — совсем иная строка: «Я всю свою звонкую силу поэта тебе отдаю, атакующий класс!».
Вертинского одолевают непраздничные эмоции:

Пей, моя девочка, пей, моя милая,
Это плохое вино.
Оба мы нищие, оба унылые —
Счастия нам не дано.
Нас обманули, нас ложью опутали,
Нас заставляли любить.
Хитро и тонко, так тонко запутали,
Даже не дали забыть.
Выпили нас, как бокалы хрустальные
С светлым, душистым вином…
Вот отчего мои песни печальные,
Вот отчего мы вдвоем.
© Пей, моя девочка, пей, моя милая, 1917.

Если ты, читатель, настоящий художник, пусть только по складу характера, ты непременно будешь нон-конформистом — хотя бы в форме офисного протеста. Не утерпел лощёный Пьеро. Вслед за расстрелом в Москве трехсот мальчишек-юнкеров он пишет знаменитый романс «То, что я должен сказать», за исполнение которого чекисты тут же приглашают автора на Лубянку:

Я не знаю, зачем и кому это нужно,
Кто послал их на смерть недрожавшей рукой,
Только так беспощадно, так зло и ненужно
Опустили их в вечный покой.
...
Но никто не додумался просто стать на колени
И сказать этим мальчикам, что в бездарной стране
Даже светлые подвиги — это только ступени
В бесконечные пропасти к недоступной весне
© То, что я должен сказать, 1917.

Нужно-ненужно — это, разумеется, отстой и декаданс… Революция всегда пожирала собственных (а заодно несобственных) детей. Всё же композиция удалась. А вот песенка Пьеро была спета – скажите Родине спасибо, что сразу не шлёпнула! Началась одиссея скитаний Вертинского: в Штатах, Китае, Румынии, Франции… даже жену себе он отыскал в Харбине:

Я всегда был с причудинкой,
И тебе, моей худенькой
Я достаточно горя принес.
Не одну сжег я ноченьку,
Я тебя, мою доченьку,
Доводил, обижая, до слез.
И, звеня погремушкою,
Был я только игрушкою
У жестокой судьбы на пути
Расплатились наличными
И остались приличными,
А теперь, если можешь, прости.
© Личная песенка, 1935.

Вертинский эпистолярно оплакивал падение Франции и позор Европы во времена Великой Отечественной войны. Вообще, он был изрядный плакса, хоть и трагик совершенно никудышный. Допросился однажды, вернули побродяжку на Родину. И даже вынули из-под под топора в знаменитом «деле космополитов» (1948). Сталин сам вычеркнул первого шансонье России из списка осуждённых, сказав: дадим артисту Вертинскому спокойно умереть на Родине! Однако, как наш герой ни проституировал затем перед Советской властью – только-то и дали, что кончиться не за колючкой…
Так в чём тут фокус, спросите вы? Тайна томная где… а может, пар статеечки в гудок весь уходит? Многовато вышло цитат… это от беспомощности, друзья мои: речь-то ведь шла не о стихах – о песнях.

В чём разница? Проведём мысленный эксперимент.
Скажите, смогли бы пересказать в трёх фразах роман в стихах «Евгений Онегин»?
Верю, что смогли бы. И я бы смог.
А теперь перескажите-ка в трёх фразах романс «Гори, гори, моя звезда»!
Так… Ну, всё – время истекло, слишком долго вы чухались. А ведь по объему «Гори, гори…» – примерно стосемидесятая часть от объема первой главы «Онегина», однако пересказать слабо. Не согласны? Ну, вам же хуже. Потому что это – Песня. Их, кстати, не так уж много, подлинных Песен, что само по себе не может не радовать: пусть никакая, но всё же защита от девальвации. Как появляются Песни?
Сильно втянув живот, стих немножко сдвигается в сторону, и музыка подтягивается на огонёк… Рождается magic (волшебство), в котором нет уже отдельно стихов или музыки – оттого и бенефис наш с пересказом не задался.

Вертинский — не поэт, а феномен… Вертинский – это воплощённое Танго.
О чём это Танго? О знании судеб. О том, что Здесь чертовски грустно. Да и Там, признаться, будет невесело. Остаётся лишь любить и надеяться, что бы там ни пророчила музыка измены и ревности, танго любви и смерти.
Таковы пророки… про-Роки, предсказатели Рока, проводники Судьбы: обещать можно любое чудо – и не исполнить. А можно обещать, что мы вернёмся к любимым… и это сбудется. Нету у вас любимой? К Родине тогда возвращайтесь.
К Вечному.

Господа! Если к правде святой
Мир дорогу найти не сумеет –
Честь безумцу, который навеет
Человечеству сон золотой!
© Беранже.